Царицыно: чем разгневала императрицу «нежная готика»

Очарование Черной Грязью

1775 год. Екатерина II намерена торжественно отпраздновать заключение Кючук-Кайнарджийского мира, принесшего России по итогам русско-турецкой войны большие земельные приобретения в Крыму и на Черноморском побережье, право держать на Черном и Азовском морях военный и торговый флот и беспрепятственно пользоваться проливами. В Москве, на Ходынском поле, архитекторы В. И. Баженов и помогающий ему М. Ф. Казаков строят  множество павильонов «в турецком стиле», изображающих взятые города и крепости, корабли, острова… Празднества продолжались две недели и произвели на государыню весьма благоприятное впечатление.

Екатерина II

Весну императрица проводила в Коломенском. Обветшавший дворец Алексея Михайловича уже разобрали. Вместо него, с использованием оставшихся материалов, по проекту князя П. В. Макулова в 1767 г. возвели новый, четырехэтажный, с нижними каменными и верхними деревянными этажами. Заскучав в Коломенском, Екатерина стала совершать регулярные выезды по окрестностям и однажды залюбовалась каскадом прудов в имении князя Сергея Кантемира с не вполне поэтическим названием Черная Грязь.

История этих владений уходит в совсем седые века, когда Коломенское с Черной Грязью в придачу было завещано Иваном Калитой своему сыну Андрею. От него оно перешло знаменитому полководцу, двоюродному брату Дмитрия Донского Владимиру Серпуховскому, а вдова последнего оставила село московскому государю Василию Васильевичу. На закате династии Рюриковичей земли принадлежали Годуновым: боярин Борис Черную Грязь подарил царице Ирине, жене Федора Иоанновича, а для себя построил неподалеку усадьбу, вокруг которой выросло село Борисово, сейчас — известный район на юге Москвы. После Смутного времени от здешних усадеб остались одни руины, часть которых раскопали археологи в 1982 г. Черная Грязь оказалась в собственности Стрешневых, выдавших дочь Евдокию Лукьяновну замуж за первого царя — уже из династии Романовых, Михаила.

В 1682 г. Черной Грязью владел Иван Федорович Стрешнев; по его воле здесь появилась первая, деревянная церковь, посвященная иконе Богородицы «Живоносный источник». Название села облагородилось: его стали писать как Богородское-Черная Грязь. Стрешнев подарил село внуку Алексею, сыну своей дочери и Василия Васильевича Голицына, приближенного царевны Софьи. Подавив стрелецкий бунт и окончательно воцарившись на престоле, Петр Василия Голицына со всей семьей сослал, имение забрал в казну и после неудачного Прутского похода пожаловал молдавскому господарю Дмитрию Кантемиру, бежавшему в Россию со всем двором и дружиной от турецкой расправы.

Памятник Д. К. Кантемиру

Кантемир занялся благоустройством имения, разбил регулярный парк и построил ярко раскрашенный деревянный дворец в китайском стиле с изогнутыми двускатными крышами и башенками. Он же повелел отстроить церковь в камне, и она дошла с 1722 г. до наших дней, претерпев перестройку в стиле елизаветинского барокко в середине того же столетия. Дочь Кантемира Мария, ставшая последней любовью Петра, жила в усадьбе вместе с отцом. Судя по описаниям современников, она была не так красива, как сыгравшая ее недавно Елизавета Боярская, но отличалась умом, широким кругозором и прекрасно танцевала.

Храм во имя иконы Божией Матери «Живоносный источник»

У старого князя С. Д. Кантемира и выкупила усадьбу Екатерина. Про владельца она писала так: «…старик за 70 лет, совершенно равнодушен и к водам, и к лесам, и ко всем живописным видам, приводящим в восторг посетителей. Он только и делал, что играл в карты и бранился, когда проигрывал». Кантемир запросил за имение 20 тысяч рублей; растроганная императрица заплатила 25, и с присущей ей энергичностью взялась за обустройство. За две недели в усадьбе появился деревянный дворец. Екатерина тут же переселилась в него из Коломенского.

Царицынские пруды

«Я его назвала Царицыным, — писала государыня про свое новое владение, — и по общему мнению, это сущий рай».

Масон в раю, или что замыслил Баженов

Храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих радости», построенный Баженовым в Москве на Большой Ордынке

«Мой Баженов», — называла зодчего императрица, особенно довольная его работой по созданию увеселительных павильонов на Ходынском поле. К тому времени талантливый сын   дьячка Ивана Баженова успел поучиться в Московской и Санкт-Петербургской гимназиях,  был зачислен в Академию художеств и во время обучения помогал Савве Чевакинскому при строительстве Никольского морского собора, а затем углублял свои познания в Париже и Риме. Вернувшись, он посвятил часть времени трудам теоретическим, при этом отдавая должное и практике, участвуя в сооружении усадьбы графа Гендрикова и выполняя росписи в стиле гризайль для построенного Карлом Бланком  Борисоглебского храма в селе Белкино Калужской губернии.

 Роспись в стиле гризайль

Проектов у Баженова было много, и не всем им посчастливилось сбыться, что отчасти и хорошо, иначе вместо выходящей к Москве-реке стены Кремля с башнями мы бы видели Форум великой империи — Большой Кремлевский дворец, перекликавшийся своим внешним видом с собором св. Петра в Риме. Снесенные Баженовым участки кремлевской стены восстанавливал потом Матвей Казаков. Этому зодчему, относившемуся к таланту Баженова с глубоким уважением, не раз приходилось достраивать и перестраивать начатое мастером. И обычно мастер не был в этом виноват. А Пашков дом, авторство которого Баженову исторически приписывают, стал подлинным украшением и одной из «визитных карточек» столицы.

Царицыно по Баженову. Ориентир — церковь в нижнем правом углу макета

Екатерина поручила «своему» Баженову в десятилетний срок возвести в Царицыне грандиозный дворцовый ансамбль и устроить здесь большой пейзажный парк. Французские регулярные парки с прямыми лучами и нарочито аккуратно подстриженными шпалерами кустарников, государыню начинали тяготить; ей хотелось величественных зданий в окружении живой, девственной природы. Дворцовые постройки императрица желала видеть выполненными «в мавританском или готическом вкусе».  Впервые осуществление столь масштабного проекта доверили русскому зодчему — до той поры великолепие загородных резиденций Романовых создавалось творческим гением иностранных архитекторов.

Свой стиль Баженов называл «нежной готикой». Он не собирался слепо копировать приемы средневековых строителей, воплощенные в облике рыцарских замков и католических соборов Европы, а использовал лишь ряд элементов декора, подчеркивающих устремление всего сооружения ввысь. «Нежная готика» Баженова, получившая позже название «псевдоготики», или «русской готики» — это гармоничное сочетание западноевропейского искусства и московского барокко с отделкой массивных стен из красного кирпича белокаменными элементами, что и удалось воплотить в множестве построек царицынского ансамбля. При этом штукатурить фасады не предполагалось, и это лишь одна из новаторских задумок мастера.

Фигурная кирпичная кладка Фигурного моста

Баженов представил на суд Екатерины свой проект уже в конце 1775 г., и этот проект императрица утвердила. Правда, не получила одобрения идея украшения стен изразцами — но белокаменные узоры и фигурная кирпичная кладка восполнили их отсутствие достойно. В целом на холме над прудом предстояло построить два равных по размерам дворца для государыни и наследника, между ними — оранжерею, вскоре перепланированную под дворец для появившихся у Екатерины внуков и комплекс небольших зданий и павильонов различного назначения, большая часть из которых сохранилась до наших дней.

Масонская символика в декоре Большого моста

Вероятно, еще во время обучения в Европе зодчий увлекся идеями масонов — и не столько их мистическими ритуалами, сколько декларируемым стремлением преобразить мир к лучшему. Переехав в Москву, Баженов вступил в ложу «Девкалиона», руководимую известным поэтом и переводчиком С. И. Гамалеей, а также примкнул к братьям из ложи «Латона» Н. И. Новикова, знаменитого просветителя, издателя и журналиста, выдающейся личности екатерининской эпохи. Неудивительно, что свои строения архитектор украшал масонской символикой — здесь можно увидеть и восходящие лучи солнца, и скрещенные линейки вольных каменщиков, и мечи, и другие белоснежные хитросплетения, смысл которых до конца не разгадан.

Первый Кавалерский корпус

О линейках вспоминаешь, когда становится видно, что все баженовские постройки геометрически выверены. Двухэтажный Кухонный корпус, он же Хлебный дом  — куб с закругленными углами. Кавалерские корпуса, выстроившись вдоль Большого оврага, заметно отличаются друг от друга. Первый Кавалерский корпус (как и последующие, предназначенный для придворных)  в плане — квадрат с выемкой трапециевидной формы, при этом вход его выделен колонным портиком с затейливым, скорее барочным, чем готическим, аттиком. Второй Кавалерский корпус за свою форму прозвали восьмигранником, а третий, с ротондой — Дворцом с круглой залой. Над крышами выстроены готические парапеты со множеством миниатюрных башенок-пинаклей — эти детали присутствуют практически во всех постройках. Стрельчатые арки и перемычки окон подчеркивают превалирующую в декоре готическую тему. На поляне перед дворцовыми корпусами предполагалось устраивать театральные представления, вошедшие в XVIII веке в моду.

Второй Кавалерский корпус

Третий Кавалерский корпус — с круглой залой и ротондой

Церковь, возведенную Кантемиром, Баженов не тронул — она стала своеобразным  ориентиром для зодчего. Работы начались с переброски мостов. Первым в 1776-1778 гг. соорудили Фигурный мост с полукруглыми сторожевыми башнями. Под ним и сегодня проходит каждый, кто направляется к Дворцу — но не увидит его, пока не минует арку, украшенную по бокам изображениями Георгиевских крестов. Башни соединяет изящный парапет со стрельчатыми арками, и сами башни ажурны благодаря таким же готическим проемам и завершаются ставшими типичными для Москвы зубцами в форме «ласточкин хвост».

Фигурный мост

Дольше строили мост через Большой овраг. В его основание пришлось забить две тысячи свай — столь непрочным оказался грунт. Сооружение назвали Большим мостом, который стал и вправду самым большим в России XVIII столетия. Парапет, правда, здесь не баженовский, он появился уже в следующем веке. Три стрельчатые арки в центре и белокаменный пояс-зигзаг над ними вместе с другими элементами чисто готического декора дополняют масонские мечи, наложенные на квадраты между крайними, полуциркульными арками.

Большой мост

Через мосты к другим постройкам ансамбля — Малому и Среднему (Оперному дому) дворцам ведет Березовая перспектива. Здесь еще при обустройстве усадьбы Кантемирами насыпали конусообразный холм-пирамиду, и Баженов, умело продолжая замысел, увенчал его полукруглым Малым дворцом с вензелем императрицы.

Малый дворец

Оперный дом

Следующее здание, Средний дворец, сравнивают с резным ларцом, так богато украшен он разнообразным декором. В высокий двухъярусный парапет с пинаклями вплетены изображения двуглавых орлов. Здесь в декоре также множество масонских символов: и астрономические знаки, и изображение циркулей и лестниц между сложной формы окнами второго ряда. В центре дворца — просторный двухсветный зал с примыкающими к нему помещениями и, возможно, поэтому в следующем столетии его окрестили Оперным домом, хотя оперы в нем не звучали.

Виноградные ворота

Березовую перспективу замыкают Виноградные ворота, за которыми начинается пейзажный парк с множеством беседок и павильонов, из которых выделяется башня-руина, намеренно возведенная в виде полуразрушенных остатков средневековой крепости. Парковые  постройки появились позже, в начале XIX века, и автором их считают архитектора Ивана Еготова. Сами  ворота Баженов украсил свисающим из арочного проема белокаменным узором с гирькой, напоминающей виноградную гроздь.

Башня-руина

Создавая царицынский ансамбль, Баженов проявил себя не только как талантливый и умелый зодчий — но и как градостроитель. Расположение дворцовых построек задумывалось таким, чтобы при подъезде к ним со стороны Москвы, Серпухова или Коломенского они воспринимались единым целым, словно новым Кремлем. В отсутствии нынешней многоэтажной застройки гости могли одновременно видеть резиденции российских монархов в Коломенском, Царицыне и сверкающую главу колокольни Ивана Великого. Другими вертикальными доминантами первопрестольной здесь становились Вознесенская церковь в Коломенском и Башня с часами, прообраз донжона, главной башни рыцарского замка.

Парк

За ходом строительства Екатерина из северной столицы присматривала — в частности, откладывала срок возведения Башни с часами, которая в результате так и не появилась. Или запрещала Баженову вмешиваться в работу английских мастеров садово-паркового искусства.  С которыми зодчий, тем не менее, нашел общий язык, и задуманная им Березовая перспектива, а также главные аллеи регулярного парка Кантемиров сохранились, дополнившись присущими пейзажным паркам извилистыми и многоуровневыми дорожками и тропами.

Денег между тем не хватало. Архитектор влез в долги и даже продал свой московский дом со всем имуществом. Наконец, в преддверии визита императрицы недостающие суммы выделили.

«Здесь жить невозможно!» или роковой каприз

Большой дворец

Готический стиль в эпоху восторжествовавшего классицизма воспринимался как желание противопоставить общепринятому нечто необычное, экзотическое, продиктованное собственной волей, что именовали «капризом». Царицыну отводилась роль каприза государыни, возжелавшей выстроить вблизи застраиваемой классическими домами и усадьбами Москвы и ставшего для нее архаичным Коломенского особенный, ни с чем не сравнимый дворец. И Царицыно стало единственным в Европе дворцово-парковым ансамблем, выполненным в так называемом «псевдоготическом» стиле. Но царские капризы на этом не закончились, а, скорее, только начинались.

Восторженно отзывался о Царицынском ансамбле московский главнокомандующий Яков Брюс: «Вид же Царицына при въезде есть так хорош и приятен и великолепен, а паче в своем особом роде как истинно ничего для глаз так приятного я не видал». Он же уговорил императрицу летом 1785 г. посетить усадьбу. К тому времени практически все работы, кроме строительства Конюшенного двора и Башни с часами, завершились. Не закончили еще кровельные работы и отделку  в Хлебном доме.

Хлебный дом

Кухонный корпус, или Хлебный дом строился в два этажа с погребами в цокольном этаже и предназначался для приготовления блюд к царскому столу — Баженов запланировал в нем размещение восьми различных кухонь, включая кондитерскую, а на втором этаже — хозяйственные помещения и запасные покои. При этом парадный фасад лишен дверей, чтобы скрыть от гостей, находящихся во внутреннем дворе усадьбы, мелькания прислуги. Царицыно создавали как летнюю резиденцию, и в хорошую погоду столы планировали накрывать на лужайке, а готовые блюда подавали бы пирующим, пронося их под изящной декоративной аркой в середине галереи, соединяющей Хлебный дом с дворцами. Само второе имя здания — Хлебный дом — появилось благодаря особому вензелю из букв «Х» и «С», означающими «хлеб-соль», причем буква «Х» выполнена как раз в виде скрещенных линеек.

Хлеб-соль и масонские линейки

Изобилие масонской символики могло оказаться одной из причин раздражения императрицы, покинувшей дворцовые помещения буквально через четверть часа. В письме наследнику она отмечает, что дворец «внутри должен быть изменен, ибо так в нем было бы невозможно жить». Письмо датируется июлем 1785 года. В сентябре Екатерина требует от Баженова и Казакова представить планы перестройки дворца, в январе увольняет Баженова на год для поправки здоровья и семейных дел, в феврале приказывает главный корпус разобрать, а новый строить Казакову.

Под снегом — остатки построек Баженова

Как говорит наш известный телеведущий, «Однако, здравствуйте». Планы по строительству всего усадебного комплекса были утверждены Екатериной десять лет назад, ход работ она с немецкой педантичностью контролировала и не знать о равных размерах дворцов, предназначавшихся ей и Павлу Петровичу, не могла. Хотя именно эта причина выдвигается как основная версия, объясняющая столь неожиданное решение.

Макет реконструкции усадьбы в Царицыне «по Казакову»

Отчасти на загадочную историю проливает свет письмо императрицы, адресованное барону Гримму, которому она, кстати, те же десять лет назад с восхищением описывала Царицыно. В нем Екатерина упоминает о некоем тревожном известии, получив которое самодержица, сохраняя тайну, «очень ловко придумала возражения против постройки дворца; своды ей показались слишком тяжелыми, комнаты слишком низкими, будуары слишком тесными, залы темными, лестницы узкими, и так как деньги редки, а хлеб дорог, она пожалела о той сумме, которая была затрачена на постройку дворца. Потом она пустилась по окольным лесным дорогам, по направлению снова к Коломенскому и с большой поспешностью закончила свои дела для внезапного отъезда из Москвы». (В письмах Екатерина часто писала о себе в третьем лице).

Удирать, иначе не скажешь, из мнимой или явной западни, окольными дорогами, под выдуманным предлогом, чтобы не насторожить раньше времени заговорщиков — для   всесильной Екатерины Великой, пришедшей к власти в результате очередного дворцового переворота, вполне объяснимо. И последующая опала, постигшая Баженова, если принять во внимание его масонские связи, капризом императрицы уже не кажется.

Масонская символика в декоре Оперного дома

Масонство как организацию влиятельных лиц, объединенных стремлением к поиску тайных знаний во имя постижения высших духовных начал и всеобщего за этим благоденствия, первоначально принесли в Россию англичане. Исторически корни этих закрытых для непосвященных сообществ лежат в далеком прошлом, когда длительное время работавшие на строительстве крупных каменных сооружений, например, храмов, артели создавали свой замкнутый круг общения, свои ритуалы и избирали символами различные инструменты и измерительные приборы — уровень означал равенство, циркуль — умеренность и стремление к духовному росту, отвес — к совершенству, наугольник — уравновешенность и примирение идеала с действительностью и т.д. Масонские организации, ложи, в своей структуре использовали принципы управления рыцарских орденов, особое внимание уделяя таинственным тамплиерам… Впрочем, в обществе, которое во все времена было и будет недостаточно совершенным, люди так или иначе станут стремиться к созданию тайных обществ, чтобы неким особым способом преодолеть непреодолимые до сих пор препятствия к благоденствию.

Памятник Н. И. Новикову (находится во дворе Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы)

В России, как всегда жадно впитывающей все новое, масонство быстро развивалось. Ко второй половине XVIII века центр российского масонства переместился в Москву, а наши  вольные каменщики примкнули к европейскому братству, включавшему ложи Франции, Германии, Австрии и Италии. Крупными деятелями масонства в Москве считались профессор Московского университета И. Г. Шварц и упоминавшийся Н. И. Новиков. С последним Баженов был дружен, входил в состав его ложи, выполнял серьезные поручения. И в частности, имел приватные беседы с Павлом Петровичем, которому предлагалось ни много, ни мало, стать во главе всех масонов России.

Во имя великой цели, конечно. Как и многие другие знатные масоны, Новиков занимался просветительской деятельностью и благотворительностью. Однако в своих сатирических журналах издатель яростно критиковал крепостничество и многие существовавшие в империи порядки, вступая порой в жесткую дискуссию с самой императрицей, анонимно печатавшейся в собственном издании «Всякая всячина».  Добром это, конечно, не кончилось.

Известие, полученное Екатериной накануне посещения усадьбы в Царицыне, вполне могло быть связано с раскрытием Тайной канцелярией поисков масонами подхода к наследнику. Вызывала обеспокоенность и связь российских высокопоставленных масонов с европейскими правящими кругами, противодействующими росту политического веса страны и ее влиянию на континенте. Тем более, что послы просвещенных держав частенько оказывались замеченными в контактах с заговорщиками. Масонов начали понемногу прижимать, а закончилось все арестом в 1792 г. Новикова, у которого нашли и записку Баженова о встрече с цесаревичем, и заключением просветителя в Шлиссельбургскую крепость, откуда он вышел только после воцарения Павла.

Царицыно. Памятник Баженову и Казакову

Баженова при этом не тронули — Екатерина сочла, что он уже достаточно наказан. Блестящая карьера талантливого архитектора рухнула. Павел, вступив на престол в ноябре 1796 г., назначил его вице-президентом Академии художеств и дал несколько интереснейших поручений, но в 1799 г. архитектор скончался. Имя зодчего послужило российской культуре спустя много лет, когда в советскую эпоху для спасения от сноса того или иного исторического здания его строителем объявляли преследуемого царизмом Баженова, что иногда помогало. Неоспоримо его авторство доказано лишь в несостоявшемся кремлевском проекте, да в Царицыне, которому выпала столь же непростая судьба.

Царицыно после Екатерины — кому оно нужно?

М. Ф. Казаков. Петровский путевой дворец (Петровский замок)

Матвея Казакова часто называют учеником Баженова. Он тоже начинал постижение азов зодческого искусства в школе Д. В. Ухтомского, а потом семь лет работал в Твери в качестве младшего архитектора, помогая восстанавливать город после пожара. Под началом Баженова Казаков участвовал в «кремлевском проекте», и перед тем, как первый начал снос исторической стены с башнями, второй, ничего не говоря, произвел необходимые обмеры, что пригодилось при восстановлении. Потом два архитектора успешно обустроили Ходынское поле — и вот тогда Баженову поручили создание ансамбля в Царицыно, а Казакову — Петровский путевой дворец на Тверском тракте, также в готическом стиле, с чем тот успешно справился.

М. Ф. Казаков. Здание Сената в Кремле

Несмотря на удачно реализованные Казаковым проекты в готических традициях, прежде всего это — выдающийся мастер классицизма. Его здания строгих форм, лишенные пышного декора, сформировали облик «донаполеоновской» Москвы. Здание Сената в Кремле, над куполом которого развевается государственный флаг страны, корпуса Московского университета на Моховой, Благородное собрание (Дом Союзов с Колонным залом), генерал-губернаторский дом на Тверской (потом — Моссовет и Московская мэрия),  стали известны на всю Россию, на все времена. Добавим к ним Голицынскую (Первую Градскую), Павловскую и Ново-Екатеринискую больницы, храм Космы и Дамиана на Маросейке. А сколько ему еще приписывают… Французский император, бежав из Кремля, поселился ненадолго в Петровском замке, и приказал его сжечь, покидая город. Вести о московском пожаре, погубившем многие творения мастера, свели больного Казакова в могилу. Наследие мастера сумели восстановить его ученики, среди которых — выдающиеся архитекторы Осип Бове и Иван Еготов.

Здание Благородного собрания (Дом Союзов)

Казаков держал себя скромно, гордым нравом не выделялся и за границей не бывал — а значит, «разврату», которым именовала императрица революционные идеи, не предавался. Опять же, отлично зарекомендовал себя в работе. Поэтому перестройку дворцового комплекса в Царицыне Екатерина поручила именно ему.

Храм Космы и Дамиана на Маросейке

Кроме отвергнутых дворцов были снесены Большой Кавалерский и Камер-юнфарский, предназначенный для девушек-прислужниц, корпуса. Стилистику баженовского декора Казаков сохранил, однако, несмотря на продолжение темы синтеза готики и московского барокко в решении фасада, это произведение зодчего по своей композиции больше классическое. Оно симметрично; эффектные башни с характерными четырехскатными кровлями и белокаменным убранством, устремляющимся вверх по толще кирпичных стен, от внушительных угловых колонн с каннелюрами до венчающих пинаклей разделяют объем на три части, что свойственно дворянским усадебным домам с портиками и колоннами. Ритм стрельчатых окон придает постройке особое изящество и торжественность. Центральная часть дворца заметно больше, но в действительности она играет роль галереи, соединяющий покои императрицы (правое крыло) и Павла Петровича (левое) — вновь одинаковыми по размеру!

 Реконструированный Большой дворец

Словно роковая тень нависла над Царицыным. Дворец еще не был достроен, когда императрица скончалась. Павел тут же распорядился все строительные работы прекратить. Накрытое временной черной кровлей здание раскритиковали, сочиняя для него обидные прозвища; самым изощренным было «негармоническая смесь вида мрачного».

Павильон «Миловида»

«Нерастанкино»

В то же время публика, которой вскоре разрешили прогуливаться по царицынским аллеям, усадьбу полюбила — особенно когда в начале века занялись благоустройством для гуляний пейзажного парка. В нем построили несколько затейливых павильонов; один назвали «Миловидой», а другой получил имя  «Нерастанкино», от слов «не расстаться». Со ступенек башни-руины регулярно скатывались подвыпившие купцы. Появились «гротесковые мостики» из намеренно грубо обработанных камней. Построили несколько оранжерей, в которых посадили, судя по описи 1814 г., 843 померанцевых дерева, 280 лимонных, 20 — персиковых и множество цветов. В оранжереях выращивали виноград и ананасы, и уже спустя несколько лет реализация фруктов приносила до восьми тысяч рублей в годовой бюджет царицынского хозяйства.

Беседка «Храм Цереры» или «Золотой сноп»

Николай I дворец осмотрел, остался им недоволен и задумал устроить здесь казармы, но, видимо, что-то помешало. Потом здание намеревались отдать под фабрику, и тоже ничего не вышло. Когда в 1880-х обрушилась часть крыши, остальные кровли разобрали, изразцовые печи продали, а сам дворец предложили сломать. Смету на слом составили и, наверное, денег стало жалко.

Один из гротесковых мостиков

Царицыно между тем застраивалось дачами — с открытием железнодорожной платформы сюда можно было добраться из центра города за считанные минуты. Дымились самовары, играли патефоны, устраивались музыкальные вечера и любительские спектакли.

Виноградная оранжерея

После революции дворец по-прежнему оставался невостребованным. В церкви устроили электроподстанцию, а помещения Хлебного дома отвели под коммунальные квартиры. В Первом Кавалерском корпусе разместился местный Совет, а затем — исполком Ленинского района Московской области — в черту города Царицыно вошло только в 1960 г. В Третьем Кавалерском с 1927 по 1937 гг. работал музей, но потом здание отдали под клуб. А часть внутренних стен Второго Кавалерского корпуса пошла на ремонт Первого.

Вход в музей-заповедник «Царицыно»

В усадьбе проводились работы по частичной реставрации и расчистке парка; рассматривалось предложение по открытию на ее территории дома отдыха. В конце 1970-х предполагалось передать усадебные постройки, предварительно отремонтировав их, Высшей школе живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. Тем не менее, в 1984 г. Царицыно стало Государственным музеем декоративно-прикладного искусства. Начались реставрационные работы, завершившиеся — за исключением Хлебного дома и Большого дворца — к 2004 г., когда усадьбу, уже объявленную Государственным музеем-заповедником «Царицыно» передали Москве.

Проект восстановления главных объектов усадьбы, разработанный в мастерской «Моспроекта-2» М. М. Посохина при активном участии мэра Москвы Ю. М. Лужкова, вызвал резкие возражения архитектурной общественности. Защитники наследия отстаивали идею сохранения исторических руин, на стенах которых еще недавно упражнялись городские альпинисты. Внутри законсервированных останков здания предлагалось устроить стеклянные павильоны для музейных экспозиций. Примечательно, что каждая из спорящих сторон приводила веские аргументы и ссылалась на мнение горожан — а москвичи, конечно, также не могли быть единодушны.

Дворец. Вид со стороны пейзажного парка

Осуществленный в результате проект сочетал в себе архитектурные решения Матвея Казакова из его первоначального варианта (кровли корпусов и башен) при сохранении существующих стен здания, пониженного по решению Екатерины на один этаж, что изменяло облик дворца и предусматривало иное его завершение. Перекрытия Хлебного дома ушли в прошлое; над ним воздвигли стеклянный купол, устроили атриум, и теперь здесь играет орган и проводятся музыкальные концерты. Восстановительные работы провели в короткие сроки, и в 2007 г. в присутствии президента России реконструированный комплекс торжественно открыли для ежедневных посещений.

Казанский собор в Москве

Оппоненты Лужкова и Посохина считают достроенный дворец муляжом и новоделом. не имеющим исторической ценности. Однако энергичный столичный градоначальник, принимавший не всегда бесспорные решения, запомнится москвичам тем, что устраивал для них быстро ставшие популярными праздники и фестивали, восстановил храм Христа Спасителя, Воскресенские ворота, Иверскую часовню и Казанский собор на Красной площади, расширил вдвое МКАД, лишив ее страшного титула «дороги смерти» и не ворчал, что вынужден «содержать» пенсионеров, а установил им надбавки за счет городского бюджета. И еще подарил городу — пусть наперекор неопровержимым доводам ученых — ставшие современными музейными комплексами дворцы в Коломенском и Царицыне.

Холм-пирамида и Малый (Полуциркульный) дворец

Причем коллектив реставраторов за восстановление царицынского великолепия не только завоевал первое место на конкурсе, проводимом ежегодно московским правительством, но и получил международную премию имени Бернхарда Реммерса «За выдающиеся заслуги в реставрации и сохранении памятников архитектуры».

Вид на Царицыно

Конечно, не было двести лет назад ни атриума, ни застекленного павильона, ведущего в подземный этаж музея, ни цветомузыкального фонтана на Среднем пруду, у которого летом, с наступлением темноты, собираются сотни горожан — и пожилые со скандинавскими палками, и молодежь на роликах, и дамы с собачками, и дамы с колясками. Все те, кто хочет погрузиться в атмосферу всеобщего праздника.

Евгений ШАПОЧКИН